Публикуется по изданию: Боспорский феномен (Материалы международной научной конференции) СПб 2001 с.101-108

"Ось мировой истории" Карла Ясперса и религиозная жизнь степной Скифии в IX-VII в. до н.э.

Д.А. Мачинский

В 1949г. К.Ясперс в книге "Истоки истории и её цель" обосновал следующую концепцию: в 800-200 гг. до н.э. ("осевая эпоха") в великих культурах древности от Греции до Китая происходит кардинальный сдвиг в процессе мироосмысления; появляются пророки нового типа и первые философы; возникают духовные движения, имеющие следствием сложение религиозных и философских систем всемирного значения, что определяет пути дальнейшего развития человечества вплоть до XVI в.

Эту концепцию ныне необходимо дополнить следующими положениями:

а) эпоха интенсивного мироосмысления и жизнетворчества затрагивает не только чисто духовную сферу, но и синхронно социально-экономический, этно-политический, миграционно-колонизационный и культурно-эстетический уровни бытия;

б) хронологически границы эпохи следует сузить до 800-300 гг. до н.э., при этом наиболее грандиозные сдвиги в духовной сфере происходят в диапазоне 800-500/480 гг. до н.э.;

в) кардинальные изменения на всех уровнях бытия происходят в эту эпоху не только в зоне древних цивилизаций Евразии, но и севернее, в зоне евразийских степей, протянувшихся от северных границ Китая до греческих полисов Северного Причерноморья;

г) отчётливое воздействие "осевой эпохи" ощущается не только до ХVI в., но и до настоящего времени.

К северу от зоны древних цивилизаций, севернее Чёрного моря, Кавказа и среднеазиатских пустынь вплоть до Ледовитого океана простиралась, по представлениям античного мира, гигантская Скифия. Её южная граница далее на восток намечается по Тянь-Шаню, Наньшаню и Китайской стене (начало строительства - около 300 г. до н.э.). Южная часть Скифии - это зона степей (включая полупустыни). В эпоху бронзы вплоть до Х-IХ в. до н.э. эту зону от Чёрного моря до Зап. Монголии занимало европеоидное население, ведущее комплексное производящее хозяйство с преобладанием скотоводства; от южного Приуралья до Алтая здесь жили (после ухода в Индию индоариев) ираноязычные племена, часть которых именовала себя "аирйа" (арии). Около IХ-VIII в. до н.э. в их среде совершается переход большинства населения к кочевому скотоводческому хозяйству, сопровождающийся возрастанием роли кавалерии, интенсификацией миграций и набегов, усилением роли верховных вождей, угоном и гигантскими жертвоприношениями скота богам и на похоронах вождей. Эти кочевники именуются с VI в. до н.э. в надписях персидских царей "саками".

Именно в эту переломную эпоху в этой среде в сер. IX-нач.VII в. до н.э. (вероятнее всего в VIII в. до н.э.) появляется пророк Заратуштра. Автор, опираясь на исследования ряда учёных Nyberg. 1938; Абаев. 1956; 1974; Воусе. 1975; 1979; Мачинский. 1998), убеждён, что рождение Заратуштры и начальный период его деятельности имели место в зоне степей, т.е. в Скифии, от Сыр-Дарьи на юге до поречья Верхнего Иртыша и Алтая на севере ("Aryanam Vaegah" - "арийский простор" Авесты, прародина ариев, главный признак коей - длинная зима). И именно здесь, по зороастрийскому преданию, на берегу реки Datуа Заратуштра пережил своё "Богоявление" - встречу с единственным извечным Богом, именуемым Ахура Мазда (Господь Мудрый), и его шестью эманациями (абстрактными сущностями и, одновременно, духами природных стихий), образующими вместе с ним "Божест-веннную семерицу".

Первоначальное учение Заратуштры (дуалистический монотеизм или "этический дуализм"), восстанавливаемое по "Гатам" (религиозным гимнам Заратуштры в составе "Авесты") поражает. Единый личностный всезнающий Бог, одновременно именуемый Святым Духом, проявляющийся в Святом Слове, вместе со своими эманациями образующий "Троицу" и "Семерицу" и существующий изначально; столь же изначальное (близнец Бога) противостоящее ему тёмное злое начало с неразвитым сознанием, не имеющее в "Гатах" даже своего имени (позднее Ангхро Майнью - Злой Дух), но непримиримое в противостоянии; роль самого Заратуштры, одинокого в своем постижении той истины, что человек должен добровольно выбрать между добром и злом и стать чуть ли не решающей силой в судьбах вселенной; воспевание жизни мирного скотовода, резкое неприятие набегов, убийств, угона и жертвоприношений скота; моление от имени "Души быка" (собирательный образ всего домашнего скота) о защите от злого духа и его приспешников; защита от жестокостей всех домашних и полезных диких животных; борьба с жрецами традиционно развивающейся религии степей, поклоняющимися богам насилия и разрушения "даэва" (целый класс древних арийских богов, отвергаемый Заратуштрой); ставка на просветлённое религиозное сознание, отвергающее даже "допинг" в виде священной для ираноязычных ариев и саков "хаомы".

Столь заострённая реакция на жестокость мира людей и богов, напоминающая сходную реакцию Шакья-Муни ("мудрец из племени саков"), является ключевой чертой Заратуштры. Однако, отчасти она объясняется возрастающей жестокостью побеждающего в степях кочевого уклада.

В конце Вселенная, по Заратуштре, должна быть очищена огнём, в котором сгорят "даэва" и их поклонники, а праведные пройдут невредимыми и восстанут в новой плоти.

Учение, уравнивающее всех перед Богом, было неприемлемо для знати, жречества, воинов, особенно в агрессивном обществе ранних кочевников. Мотив "свободы воли" и личного морального выбора с трудом воспринимался во всех слоях любых сообществ. Заратуштра был изгнан из своего рода и племени и 10-12 лет странствовал, бедствовал и проповедовал почти в одиночестве. Наконец, он нашёл сильного покровителя в лице царька Кави Виштаспы, готового оружием защищать новую религию. В этих условиях Заратуштра принимает как необходимость войну за правильную веру и убийство неправедных врагов во время войны. В 77 лет Заратуштра гибнет от руки жреца традиционной религии.

Дальнейшее развитие учения Заратуштры (зороастризм) протекает на территории земледельческо-скотоводческих областей Ирана и Средней Азии, в условиях становления городской культуры и, в конечном счёте, изменяясь в существенных чертах (иногда - до противоположности), но сохраняя ядро "морального императива", становится с V в. до н.э. государственной религией Ахеменидской, а позднее и Сасанидской империи.

В "Авесте" сохранились гимны в честь богов "даэва", отвергнутых Заратуштрой, более поздние по языку, чем Гаты, но частично более древние по содержанию. В них сохранились сведения о сакральном центре в северной "Аryanam Vaegah", где к югу от "золотой горы Хукарья" у озера Воурукаша, куда с Хукарьи сбегает святая река Ардви, происходит извечная борьба Святого Духа со Злым Духом, Огня Ахура Мазды со Змеем Дахакой, древних иранских героев "аирия" с чудищами, а также с иранскими (?) же героями "туирйа" (туры, т.е. быки) за обладание Хварэной (божественной благодатью), которая в гимне Митре описана как летучий огонь, скрывающийся в Воурукаше. Здесь же у Воурукаша происходит ежегодная борьба божества дождя, украшенного золотом белого жеребца Тиштрйа (Сириус?), с демоном засухи чёрным жеребцом Апаоша. "Золотая Хукарья", Ардви и Воурукаша в "Бундахишне" особо связаны с темой золота - чистая вода поступает на Хукарью по "золотому каналу" и по "золотому рукаву" (аналог Ардви) стекает в Воурукашу (называемому в "Бундахишне" Фрахвкард). Есть основания сопоставлять Хукарью с Алтаем, где добыча золота в юго-западных предгорьях известна с эпохи бронзы, а название (тюрке. Алтай, китайск. Киншан) и означает "золотая гора"; остатком древнего Воурукаша, вероятно, является котловина озера Зайсан, из коего вытекает Иртыш.

Несмотря на зороастрийскую переработку этих древних гимнов и мифов, несомненно, что их ядро восходит к дозороастрийской эпохе (IX в. до н.э. и ранее) и отражает изначальные религиозные представления иранцев, принимавших извечный природный дуализм мироздания и одинаково поклонявшихся и "ахурам", и "даэва", зачастую борющимся между собой в сакральном центре арийской ойкумены.

Пассивным хранителем Хварэны в Воурукаше служит древнее общеарийское божество Апам-Напат ("внук вод"), известное и индоариям, а активным арбитром вечной борьбы, способным даровать "удачу" (т.е. нечто родственное Хварэне) является богиня-дева Ардви-Сура Анахита, богиня реки Ардви и всякой животворящей влаги (мужского семени, женского молока). По представлениям зороастризма, включившего отвергнутую Заратуштрой Ардви-Суру в свой пантеон, ей молится даже Ахура Мазда о даровании удачи в деле научения правильной вере самого Заратуштры.

Первый арийский царь-пастух Йима обладал Хварэной, материализованной в золотых предметах - роге (?) и кнуте; с их помощью он трижды через каждые 300 лет расширял обитаемую землю на юг, дабы расселить умножившихся людей и скот (память о миграциях ариев в южном направлении).

Ряд героев иранского эпоса, сражающихся и молящихся в сакральном центре, имеют имена, кончающиеся на "аспа" (иранск. "лошадь").

Всё это перекликается с сообщениями античных авторов (Аристей, Эсхил, Геродот и др.), восходящими к сведениям, полученным в V в. до н.э., о том, что на северо-востоке Скифии у подножия гор Рипеев (Алтай), около "златотекущего потока Плутоновой переправы" (Эсхил) живут могучие "конебогатые" аримаспы (испорченное "арийские(?) кони"?), которые "всегда нападали" (Геродот) на соседей исседонов, вытесняя их на запад (его аримаспы жили ранее еще восточнее). Кроме того, у аримаспов "один глаз на прекрасном челе", и они ведут постоянную борьбу за золото со стерегущими его грифами. "остроклювыми безгласными псами Зевса" (Эсхил). Поскольку к северо-востоку от Алтая в степной Минусинской котловине каменные изваяния с третьим глазом на лбу появились ещё в III тыс. до н.э. и в большинстве своём стояли нетронутыми и почитаемыми до VIII в. до н.э., этот миф получает дополнительную территориальную и хронологическую привязку. К VIII в. до н.э. (и ранее) восходит античное предание о ежегодных паломничествах священных дев из-за Рипейских гор на о. Делос в храм Артемиды, что говорит о почитании на востокеСкифии некого женского божества (девы Ардви-Суры?), в чём-то аналогичного деве Артемиде (Мачинский. 1997; 1998).

Учитывая сообщение Геродота о высокой сакрализации в разных частях Скифии золота, всегда соотносимого с высшей божественной инстанцией огненной природы (горящее золото скифской генеалогической легенды, сброшенное с неба), полагаем, что и реальные золотые или позолоченные изделия из скифских курганов от Причерноморья до Алтая являются воплощением небесного света и огня, той благодати, т.е. Хварэны, которая гарантировала сакральное происхождение царской власти и организации общества ранних ираноязычных кочевников.

Миф о борьбе аримаспов с грифами за обладание огненно-световой сущностью в сакральном центре на востоке Скифии не акцентирует этического приоритета одной из сторон. Изображённая на двух предметах греческой работы, но отражающих скифскую мифологию (келермесское позолоченное зеркало VII в. до н.э. и золотой калаф из Большой Близницы IV в. до н.э.) борьба грифов с антропоморфными персонажами протекает явно под покровительством великого женского божества и без явной симпатии к одной из сторон.

Вероятно, этот миф, равно как и дозороастрийские мифы, отражённые в Авесте и Бундахишне, соответствует ещё тому скотоводческому обществу древних иранцев, которое предшествовало переходу к более подвижному и агрессивному кочевому хозяйству. Вечная борьба двух начал за обладание животворящей силой, пронизывающая все уровни бытия, представлялась данностью, возражать против коей бессмысленно - надо лишь достойно поддерживать приемлемое для человека (жреца, вождя, скотовода, воина) равновесие.

Видимо, к концу IX в. до н.э. в "энергетическом центре" европеоидных скотоводов степной Евразии (горно-степной узел Алтай-Саяны-Хангай между Балхашом и Байкалом) происходит переход к кочевому хозяйству и возникают военизированные объединения кочевников под властью могущественных "царей". Память о неком "царе Аримаспе" сохранила античная традиция. На рубеже IX-VIII в. до н.э. сооружается грандиозный курган Аржан в Туве, в материалах которого, несмотря на его ограбление, археологи находят доказательства больших размеров территории, находившейся в подчинении и в зависимости от погребённого вождя; на обнаруженных предметах присутствуют почти все основные образы складывающегося "звериного стиля", выражающего идеологию ранних кочевников. Около 770 г. до н.э. под ударами северных кочевников гибнет крупнейшее государство Китая - Западное Чжоу, что говорит о возрастании мощи и агрессивности степняков.

С этого времени дуалистические религиозные представления, имевшие до сих пор преимущественно онтологические и природные основания, начинают более остро испытываться дуализмом социально-экономическим и политическим. Возрастающая агрессивность кочевнических новообразований требует ответа со стороны традиционных скотоводческих сообществ степи и складывающихся к югу от неё земледельческо-скотоводческих раннегосударственных объединений Средней Азии и Ирана. Таким ответом стало учение Заратуштры, одного из древнейших пророков-поэтов "осевой эпохи". Ответом же кочевнической степной Скифии, откуда был изгнан Заратуштра и его учение, стало то жестокое (но не менее мужественное) мировоззренние, которое в заострённой полемической форме, приписывают поклонникам Ангхро Майнью и даэва зороастрийские сочинения, в более объективной форме - греческие авторы (по Геродоту - ежегодные человеческие жертвы "священному золоту" и богу войны, ослепление всех пленных, поедание плоти родителей и т.д.). Недаром Эсхил избирает местом "всемирного страдалища" для Прометея и Ио именно Скифию - от западных границ через Боспор Киммерийский до Алтая. Наиболее полное выражение это мировоззрение, за отсутствием собственно скифских письменных источников, нашло в "скифском зверином стиле". Этот термин в данной работе мы употребляем в расширенном смысле, понимая под ним как наполненные образами животных изделия "скифских" мастеров, найденные от Дуная до Хангая, так и сделанные по "скифскому заказу" с использованием тех же или аналогичных по семантике образов иных традиций изделия урартских, греческих, малоазийских мастеров VII-IV в. до н.э., выражавших единое в основных чертах "скифское мировоззрение". О значении образов животных и птиц для воплощения высших образов религии кочевников говорят и многие гимны Авесты, и этнонимы кочевников: турийа (туры, т.е. "дикие (?) быки"), саки/саги ("олени", "сохатые", по Абаеву), аримаспы (некие "кони"). Арсенал исходных образов "звериного стиля" складывается на востоке к рубежу IX-VIII в. до н.э., а отчётливо выраженная идея "благого терзания", обеспечивающего круговорот жизни, фиксируется на изделиях с VII в, до н.э. (ножны келермесского меча и др.), после межэтнических военных столкновений и миграции предков "царских скифов" на запад в конце VIII в. до н.э. Видимо, сложение этого стиля в его динамическом варианте, отражающем формирование соответствующего мировоззрения падает на VIII-нач.VII в. до н.э., т.е. на то же время, что и деятельность Заратуштры и его учеников.

На произведениях "звериного стиля", рассматриваемых совместно с сопутствующими артефактами и на фоне скифской мифологии и религии, можно выделить два взаимосвязанных кругаобразов:

а) Олень-конь-горный козёл-солярный или астральный знак-муж-третий глаз - выраженные в этих образах и в их комбинациях преимущественно благие божества и их "силы" и функции. Это образы "потока жизни", упоённости ею, образы покоя и полёта в покое, образы "божества в силах и славе", образы религиозного познания и попыток прорыва к сути бытия;

б) Кошачий хищник - хищная птица (или её клюв) - различные грифоны - культ меча - некоторые агрессивные и опасные боги и демоны, а также стражи иных уровней бытия. Это образы "обновляющей жизнь смерти через растерзание", образы самодостаточные и композиционно замкнутые на самих себя.

Взаимодействие этих двух образных систем и обеспечивает "поток вселенского бытия", не ограниченного жизнью человека, оленя или даже бога. Представляется, что в этом "зверином стиле мировоззрения" беспощадно и точно выражена основная и обычно не называемая прямо оппозиция жизни, а именно оппозиция "безмерного обаяния жизни" и "всемирной пытки" (в разных формах), прохождение через которую является условием продолжения жизни на всех постигаемых уровнях нашего бытия.

Обнажение и приятие жестокого взаимодействия двух означенных систем отнюдь не исчерпывает всего богатства образов и идей скифского мировоззрения, но определённо является его "основным механизмом" и его отличием от других великих мировоззренческих систем "осевой эпохи".

С трудом улавливается в скифском искусстве и мифологии образ некого превышающего и объединяющего обе оппозиции начала. Образ этого Высшего Единства довольно неопределёнен и двусмысленен и в зороастризме; наиболее ёмкий его образ среди религий иранского круга дает зерванизм. Отчасти это Единство выражено в свето-огненной сути самого священного золота, примерно соответствующего Хварэне и Аше/Арте (огненной божественной справедливости) зороастризма; другие его образы - "мировое древо", "мировая растительно-звериная сеть" (обкладка пояса из Зивие). Иногда Высшее Единство как будто представлено в образе женского божества огненной или растительной природы, которое, судя по соотнесённой с ней системе изображений, вполне положительно относится к мироустройству, основанному на оплаченном страданием очаровании жизни. Реконструируемая система мужественно и беспощадно обнажает основы мироустройства, не отшатываясь в ужасе от увиденного, но и не пытаясь его изменить, как Заратуштра, или погасить в нирване, как Будда. Мир таков, принимаем и восхваляем его таким, как он есть, а Заратуштра пусть уходит или погибнет - вот выбор степной Скифии, сделанный в VIII-VII в. до н.э. Для того времени и той среды такой выбор был достаточно естественным и, пожалуй, неизбежным. Прошли века, наполненные изменениями во всех сферах бытия. Но в конце XIX в. Ницше надевает на себя маску именно Заратустры и сознательно изрекает от его имени нечто прямо противоположное тому, что говорил великий пророк.

А политическим воплощением единства всей Скифии в границах, намеченных античной географией, становится в XVII-XIX в. Российская империя и её наследник СССР. И явственные пережиточные черты казалось бы исчерпавшего себя мировоззрения, первично выраженного в "зверином стиле", проглядывают в системах государственного марксизма (большевизма) и государственного православия, да отчасти и в образном строе старо-нового российского герба.